Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной) - Дороти Сэйерс

— Еще два виски, Джеймс, — сказал лорд Питер. — Это было блестяще, Фредди. Как ты додумался?

— В церкви, случайно, — ответил Фредди, — на свадьбе Дианы Ригби. Невеста опоздала на пятьдесят минут, я искал, чем заняться, а кто-то оставил на скамье Библию, и я наткнулся на это место, о Старом Лаване — он был довольно-таки несговорчив, не правда ли? — и я сказал себе: «Надо это обыграть». Я так и сделал, и старая леди была этим необыкновенно тронута.

— Короче говоря, ты теперь устроен, — сказал Уимзи. — Что ж, выпьем за это. Я буду твоим шафером, Фредди, или все будет происходить в синагоге?

— В общем да, в синагоге. Мне пришлось на это согласиться, — признался Фредди, — но я думаю, что в этой церемонии друг жениха тоже принимает участие. Ты ведь постоишь возле меня, старина? Только не забудь, что шляпу снимать нельзя.

— Я запомню, — пообещал Уимзи, — а Бантер объяснит мне процедуру. Он должен ее знать. Он все знает. Но, Фредди, ты ведь не забудешь об этом маленьком расследовании?

— Не забуду, дружище, честное слово. Я сразу же тебе сообщу, как только сам что-нибудь разузнаю. Но я почти уверен — там что-то было.

Уимзи нашел в этом некоторое утешение. Во всяком случае, он настолько пришел в себя, что вновь стал душой довольно сдержанного веселья в доме у герцога Денверского. Герцогиня Хелен даже довольно едко заметила герцогу Денверскому, что Питер уже стар, чтобы изображать шута, и ему пора бы воспринимать вещи серьезнее и немного остепениться.

— О, я не знаю, — сказал герцог. — Питер таинственный парень, никогда не угадаешь, о чем он думает. Он меня вытащил однажды из сложного положения, и я не собираюсь вмешиваться в его жизнь. Оставь его в покое, Хелен.

Леди Мэри Уимзи, которая прибыла поздно вечером в канун Рождества, смотрела на вещи немного по-другому. Она вошла в спальню своего младшего брата в два часа ночи, когда уже наступил второй день Рождества. Позади были обед и танцы и весьма утомительные шарады. Уимзи задумчиво сидел у огня, кутаясь в халат.

— Послушай, Питер, — сказала леди Мэри. — Мне кажется, ты немного возбужден. Что-то случилось?

— Слишком много сливового пудинга, — ответил Уимзи. — И слишком много времени я уже провел за городом. Я настоящий мученик — вот кто я такой, — сжигающий себя в бренди, чтобы организовать семейный праздник.

— Да, это ужасно, правда? Но как у тебя идут дела? Я не видела тебя целую вечность.

— Да. А ты, кажется, совершенно поглощена своей декораторской деятельностью.

— Но надо же что-то делать. Меня просто тошнит от безделья, ты знаешь.

— Да, послушай, Мэри, ты давно виделась со стариной Паркером?

Леди Мэри не отрываясь смотрела на огонь.

— Я обедала с ним пару раз, когда была в городе.

— Правда? Он очень приличный малый, надежный, домовитый. Конечно, с ним не очень весело.

— Немного слишком серьезный.

— Ты правильно сказала — серьезный. — Уимзи зажег сигарету. — Мне было бы очень неприятно, если бы что-то его расстроило. Ему было бы очень тяжело. Я хочу сказать, что нечестно было бы в конце концов просто посмеяться над его чувствами или что-то в этом роде.

Мэри рассмеялась:

— Беспокоишься, Питер?

— Н-нет. Но я хотел бы, чтобы с ним вели честную игру.

— Ну, Питер, я ведь не могу ответить «да» или «нет» раньше, чем меня об этом спросят, правда?

— Не можешь?

— Ну, не ему. Это опрокинет все его представления о приличиях, тебе не кажется?

— Думаю, что да. Боюсь, его представления о приличиях и не позволяют ему задать тебе этот вопрос. Он таков, что, только вообразив, как некий дворецкий объявляет: «Главный детектив-инспектор и леди Мэри Паркер», готов хлопнуться в обморок.

— В таком случае это безвыходное положение, не так ли?

— Ты могла бы прекратить обедать с ним.

— Я могла бы, конечно.

— И сам факт, что ты не делаешь этого... Будет ли какая-нибудь польза, если я в истинно викторианском духе попытаюсь узнать что-либо о его намерениях?

— Откуда это внезапное желание сбросить со своих плеч заботу о ближнем, старина? Питер, с тобой все в порядке? Тебя никто не обидел?

— Нет-нет. Я скорее чувствую себя великодушным дядюшкой, вот и все. Старость, должно быть. И страстное желание быть полезным. Оно охватывает даже лучших из нас, когда цветущие годы остаются позади.

Мэри молчала, по-прежнему глядя на огонь.

— Как тебе нравится эта пижама? Довольно милая, правда? Это — моя модель. Боюсь, главный инспектор Паркер предпочитает старомодные ночные сорочки, как доктор Спунер, или как там его звали.

— Тебе будет тяжело расстаться с пижамой, — сказал Уимзи.

— Ничего. Я буду храброй и преданной. Здесь и сейчас я расстаюсь со своей пижамой навсегда.

— Нет-нет, — сказал Уимзи. — Не здесь и не сейчас. Пощади мои братские чувства. Очень хорошо. Значит, я скажу своему другу Чарльзу Паркеру, что, если он справится со своей природной скромностью и сделает тебе предложение, ты откажешься от своей пижамы и скажешь «да».

— Это будет большой удар для Хелен, Питер.

— К черту Хелен. Надеюсь — с робостью, — это будет еще не самый большой удар, который ее ожидает.

— Питер, ты задумываешь что-то дьявольское. Ну ладно. Если ты хочешь, чтобы я первая нанесла ей удар, я это сделаю.

— Вот и отлично! — небрежно сказал Уимзи.

Леди Мэри обняла его и подарила ему один из редких сестринских поцелуев.

— Ты славный старый балбес, — сказала она, — и выглядишь измотанным. Ложись спать.

— Иди к черту, — дружелюбно ответил лорд Питер.

Глава 13

Мисс Мерчисон чувствовала некоторое волнение в своем деловом упорядоченном сердце, когда звонила в дверь квартиры лорда Питера. Причиной этого волнения не были ни его титул, ни богатство, ни его холостяцкая жизнь — мисс Мерчисон за многие годы работы в офисе привыкла наносить деловые визиты холостякам, не придавая этому никакого значения. Но записка Уимзи весьма взволновала ее.

Мисс Мерчисон было тридцать восемь лет, и у нее была самая обыкновенная внешность. Она двенадцать лет проработала в конторе одного финансиста. В целом это было хорошее время, и только в последние два года она начала понимать, что преуспевающий финансист, который предпринимал столько блестящих начинаний, на самом деле лишь жонглировал ими, чтобы заработать себе на жизнь в постоянно усложняющихся обстоятельствах. Скорость росла, а он все добавлял яйцо за яйцом к тем, которые уже летали в воздухе. Но существует предел количеству яиц, которыми может жонглировать один человек. Однажды выскользнуло одно яйцо и разбилось, потом другое, а затем на полу оказался целый омлет. Жонглер исчез со сцены и сбежал за границу, его главный помощник прострелил себе голову, публика зашикала и засвистела, занавес упал, и мисс Мерчисон оказалась без работы в возрасте тридцати семи лет. Она поместила объявления в газетах, а пока стала отвечать на предложения, которые казались ей обнадеживающими. Выяснилось, что большинство нанимателей хотят, чтобы секретарши были молодыми и недорогими.

Затем, в ответ на ее собственное объявление, пришло письмо от мисс Климпсон, которая содержала машинописное бюро.

Это было не то, чего ей хотелось, но она все-таки пошла. И довольно скоро поняла, что это не совсем машинописное бюро, а нечто более интересное.

Лорд Питер Уимзи, таинственным образом находившийся за сценой, был за границей, когда мисс Мерчисон присоединилась к «кошечкам», и она не видела его вплоть до их встречи несколько дней назад. Тогда она впервые сказала ему несколько слов. Он выглядит странно, подумала она, но, говорят, у него есть голова на плечах. Как бы то ни было...

Дверь открыл Бантер, который, казалось, ожидал ее. Он сразу же проводил мисс в гостиную, уставленную книжными полками. На стенах висели хорошие гравюры, она также увидела обюссоновский ковер, рояль, просторный мягкий диван с подлокотниками и несколько глубоких уютных кресел, обтянутых коричневой кожей. Шторы были задернуты, в камине горел огонь, а перед хозяином стоял столик, на котором была расставлена серебряная чайная посуда; ее изящные линии радовали глаз.

Сэр Уимзи поднялся, отложил в сторону книгу, напечатанную готическим шрифтом, и приветствовал ее сухим, довольно безжизненным голосом, который она уже слышала в офисе мистера Эркварта.

— Очень мило с вашей стороны, что вы пришли, мисс Мерчисон. Ужасный день, не правда ли? Я уверен, что вы хотите чаю. Вы едите пышки? Или вы предпочитаете что-нибудь более современное?

— Спасибо, — сказала мисс Мерчисон, а Бантер услужливо застыл у ее локтя. — Я очень люблю пышки.

— О, отлично! Мы сами справимся с чайником, Бантер. Дай мисс Мерчисон еще одну подушку и можешь уходить. Вы снова получили работу, я полагаю? Как там наш мистер Эркварт?